Почему ты боишься расстояний, разве он тебя не любит?
Знаешь, когда он стоял рядом с нами, я, наверное, единственная, кто чувствовал, что он ищет тебя. Даже понимая, что тебя нет в городе. И отчего такая грусть во мне проснулась?
Почему он любит тебя, не меня? Схожу с ума, в тысяча пятьсот первый раз мысленно спрашивая его об этом. И буду задавать этот вопрос еще не одну сотню раз. Почему ему снишься ты, хотя я его так сильно люблю. Убийственно медленно умираю при мысли о его сердце. Иногда мне бывает невыносимо грустно, внутри все ноет, это, наверное, оттого, что вам радостно. Вы, наверное, никогда не думали, что ваши отношения, может, вытягивают из кого-то душу?
Я тебя никогда не видела, и это к лучшему. Говорят, что физическая боль имеет пределы, и в критический момент мозг выключает все сигналы, и человек теряет сознание. Честно, не ручаюсь, что от боли не упаду в обморок. Думаю, что если увижу вас двоих, таких влюбленных, его, не моего, меня разорвет тоска. Бездушная, серая тоска нелюбви.
В снежной столице холод пробирает до самой души, оттого, наверное, остро не хватает тепла, человеческих объятий, нежности. Я понимаю это чувство. Знаешь, я столько раз придумывала причину ваших отношений, знаю, не смешно, но по-другому я не умею. Может, вам двоим просто очень холодно? Прости, если причиняю этими словами тебе боль… Как-то же я должна утешать себя, не так ли?
Сколько его знаю, столько вы вместе. Нет, вру… Тогда он еще не знал тебя, но я так и не нашла в себе силы открыться ему. Да и считала я назревавшие чувства к нему невозможными. Отчего? Из-за расстояний. Знаешь, я уверена, что живи я с вами в одном городе – во что бы то ни стало, я добилась бы его сердца.
Все страницы моего дневника заполнены стенаниями безответной любви. Иногда становилось легче и даже казалось, что все наконец-то прошло, что это было всего лишь затмение, помешательство. Но медленно и верно сны и мечты приводили меня к нему. Сколько я не пыталась оттолкнуть себя от него, «отвязаться», как говорили мне, никак не получается. Меня непреодолимо тянет к нему, непреодолимо. И я знаю, что даже останься мы с ним наедине, между нами лежат сотни событий и трогательных моментов, и без них наши сердца не смогут приблизиться ни на крохотный сантиметр. И есть ты. Что для него, что для меня ты – длиннее самой Китайской Стены. Вот только он не желает переходить на другую сторону, пройти через тебя, оставить, он ведь тебя любит, а я неслышно страдаю за этой стеной. Это молчание умирает во мне.
Меня пытаются утешить, что я чем-то лучше тебя, но я отрицательно качаю головой. Я верю, что ты очень хорошая, даже замечательная. Потому как может человек, которого я люблю, быть с посредственной или злобной девушкой. Если бы это было не так, поверь, я испытала бы разочарование. Мне было бы горько от его выбора.
Знаешь, как называется чувство, когда человек не получает желанного? Фрустрация - это вроде разочарования, и человека циклит. Время от времени мыслями он возвращается к невыполненному событию, о котором сожалеет, к неполученной вещи, к несказанным словам. Но то, что у меня к нему это не фрустрация, поверь. Знакомо тебе чувство, когда встречаешь человека и понимаешь, что совершеннее ты уже не встретишь? Он будет совершенен только для тебя. И какие бы доводы не приводили остальные, какими достоинствами не обладали другие – его образ останется в тебе. И только руками разводят, мол, что в нем особенного.
Не знаю, что ты испытываешь сейчас, читая это письмо, – надеюсь, не злорадство. И еще, не смей жалеть меня. Просто он меня не любит. Он тебя любит. Слова жалят. Но я привыкла к этой боли. Я часто повторяю эту фразу себе, чтобы совсем не свихнуться от безысходности. Прошло столько времени, что теперь я никогда не найду в себе силы отказаться от любви к нему. Я никогда не откажусь от чувств к нему, ни за что.
Я пишу о себе и о себе, потому что не хочу ни одним воспоминанием о нем делиться с тобой. У тебя с ним хороших воспоминаний и без того целый сундук, сокровищ. Прости, если обижаю тебя. Я ведь честно стараюсь пожелать вам всего хорошего, но что-то фальшивое, по-моему, будет в таком пожелании. Предпочитаю, отстраниться и не думать о вас. Но иногда не получается, и мучительные мысли сжигают.
Мне было бы легче, если бы он встречался со многими, не привязываясь, не жертвуя собой. Но он обнимает тебя, шепчет что-то…целует. И это происходит бесчисленное количество раз, миллион раз. Я приказываю себе – не умирай. Но в груди шевелится грусть, и слезы подступают, душат. Нельзя же, как припадочная, плакать каждый раз, когда тебе тоскливо от мыслей, не так ли? Со временем привыкаешь не обращать внимания на эту щемящую грудь тоску, но, на самом деле, она же не уходит. Она всегда прячется где-то за стеной, в новой книге, в каждом прохожем, в разводах пасмурного неба.
Ты радуйся, ведь он тебя любит. Не обижайся на него, не пренебрегай ни секунду им, потому что я никогда тебе не прощу этого. Это хорошо, что я не вижу вас. Кто знает, может эти проклятые расстояния, на самом деле, спасают меня от вашего ослепительного счастья, в котором я растаю от тоски.
Пожалуйста, береги Медю.

Я ужасно хочу, чтобы ты прочла это письмо. Чтобы ты знала. Но боюсь, что отравлю тебя своим ядом. Что таким образом косвенно причиню вред ему, и какой бы я не была эгоисткой, как сильно не сходила бы с ума, я никогда не отправлю тебе это письмо.
Мне тут один человек сказал, что нельзя так – на расстоянии, надуманно и безответно. Как будто я сама не понимаю…