Привет.

Перелистывал в поезде фотографии в телефоне... Наткнулся на те, которые заставила меня вспомнить о том, что я совсем пережил.

Незадолго до отъезда я отправился к отцу - он просил переночевать у него и присмотреть за котами, пока его не будет. Так уж совпало, что именно в этот день шел дождь. О том, что схожая до боли картина рано или поздно сложится с наступлением тепла и попадется мне на глаза, я уже знал давно. Но к такому нельзя быть готовым. И вот она совпала. И я оказался не готов.

Я шел ночью в сторону отца, по молчаливому, мокрому городу, освещенному желтыми огнями и смотрел по сторонам. Все было как тогда, когда ты ко мне приехала в первый раз, в сентябре, три с половиной года назад. Тогда мы тоже с тобой часто гуляли ночью, часто шел дождь и было прохладно, а ты все говорила, говорила, говорила и жалась ко мне. Разве что в этом моем случае было тепло. И тебя рядом не оказалось.

А в остальном все то же. Все те же дома. Все тот же свет. Все тот же вечер и тот же город. Эта разница всегда меня убивала. Все вроде бы на месте, а самого главного среди этого нет. Вроде бы все вот это окружение никуда не делось, однако отсутствие маленькой (по сравнению с остальным) детали не дает сложиться паззлу воедино и принести мне желанное облегчение.

И я смотрел на этот город, совсем как тогда. А он смотрел на меня молча глазницами окон. И он молча знал мою боль, он просто глядел на меня и все понимал. Я бы мог закричать, зарыдать, броситься ему навстречу, но все, что услышал бы в ответ - тишина.

Я помню, ты как-то ночью тогда, в сентябре, захотела вечером после прогулки мороженного с фисташками. Я думал, магазины уже все закрыты, но в том, что у нас оно продается, я знал. И мы тогда нашли один киоск. И купили тогда мороженное. Не совсем то, но тебе понравилось. Вокруг было сыро, темно, и все также в воздухе разливался желтый свет.

Я помню, как мы с тобой наворачивали круги по стадиону вокруг моего дома. Уставшие, мокрые, замерзшие, но мы все-таки не шли домой. Ты говорила, прижималась ко мне, а я лишь слушал тебя и изредка что-то отвечал.

Я помню, как мы пошли однажды поздно вечером в магазин. А потом, по пути обратно, сидели в соседнем дворе на лавочке. Тогда еще к нам пришел невероятно толстый кот. Вокруг было тихо, нам совсем не хотелось идти домой. И я тогда сказал тебе, что нашей истории просто не может быть в этом мире. Она как будто не из него. Слишком уж она удивительна.

Там сейчас почти все так же. Разве что машин сильно прибавилось. А вечером стоит такая тишина... Я от нее отвык. И мне все время казалось, что ты просто Есть во всем этом.

Квартира отца также изменилась мало. Помню, я посмотрел на старую советскую дверь ванной и вспомнил те два счастливых Новых Года, когда я еще жил в этой квартире, прибирался, зная, что ты вот-вот приедешь.

А дворы вокруг и овощной киоск напомнили мне о том времени, когда тебя не было физически рядом со мной, но я знал, что ты есть в моей жизни. Как бы я ненавидел действительность, сколько бы не было проблем, я всегда шел с работы по знакомым с детства улицам и я знал, что ты меня ждешь в сети. Что ты есть, ты волнуешься, ты любишь. Я шел мимо этих дворов, мимо этого киоска, мимо машин, мимо молчаливой темноты с разлитой в ней желтым светом и знал, что приду домой, а там, на другом конце экрана, ты будешь со мной.

Все эти воспоминания, все эти ощущения прочно впитались в стены той квартиры и в стены тех домов, они впитались в асфальт и даже в тот небольшой дворик, в детскую площадку, которую по иронии судьбы стали строить именно в твой приезд.

А ведь мы еще иногда навещали моих родителей, ты очень любила возиться с кошками. Я от них тоже отвык, отвык кормить их и убирать за ними, а ведь когда-то я привычно все это делал каждый день. Они почти все те же, разве что Гоша болеет, а Чупа потолстел. У меня порой создается впечатление, что они тоже скучают, хех. Они заглядывают мне в глаза с молчаливым вопросом, а я не знаю, что им ответить. Так, глупо улыбаюсь им и глажу по голове.

И снова - город есть, квартира есть, те же кошки, та же моя жизнь... Но только тебя в ней нет. Иногда мне кажется, что вся моя жизнь - ошибка. Вокруг лежат сплошные руины и осколки от воспоминаний, и только я один, как лодка, пытаются их проплыть, оставить их позади, выйти, наконец, в новое русло, но течение всегда поворачивает меня назад. И отчасти мне больно. А отчасти я испытываю облегчение - ведь все эти места прочно связаны с тобой. Как будто частичка тебя осталась в них навсегда, и это все, что осталось мне от тебя.

Ты ведь так хотела остаться в моем городе. Всерьез планировала, просчитывала варианты... Ты так хотела.

Ты хотела просто быть моей женой, хотела семью, детей, хотела забрать Гошу к нам... Ты хотела изредка ездить навещать родителей в свой нелюбимый город, но только в гости, а затем возвращаться обратно. Ты так не хотела покидать меня, так ко мне всегда рвалась...

Как ты посмела все это отринуть и разрушить? Как у тебя рука не дрогнула? Почему я, после всей той боли, что ты мне причинила, после всей той грязи, что я прошел по твоей вине, вспоминаю именно хорошее, доброе и теплое, а ты упиваешься своей болью и местью, своими обидами, хотя ТЫ ведь мне уже за все отомстила с лихвой? Как ТЫ смеешь на что-то обижаться? Как ты смеешь?!

Как ты могла променять все наше светлое, сокровенное, уникальное, родное на что-то мерзкое и злобное? Как ты могла сдаться тем, против кого мы столько держались и воевали? Перед самой финишной прямой? Как ты могла разом перечеркнуть все те испытания и боль, что мы преодолели, все свои же слезы, наши надежды, наши мечты, наше будущее?

Я смотрю на эти майские фото и я вижу в них сентябрь. Когда все только начиналось, и все хорошее было впереди. Как ты могла все это разрушить? Как ты вообще можешь жить спокойно после такого?